![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Иранки. Часть 1. Характер
Мои посты об иранской школе, о чадре и остальной женской одежде, а также все то, что сообщают западные, в том числе российские, СМИ, вполне может натолкнуть на мысли о скорбной, совершенно беспросветной доле мусульманок в целом и иранок в частности. Лично меня подобные мысли раньше посещали постоянно. Но всему виной стереотипы. Именно они утверждают, что женщина на Востоке с детства воспитывается как существо второсортное и ограниченное многочисленными запретами, а посему она должна – просто обязана – быть затурканной и забитой (ну, в лучшем случае, тихой и послушной). Восточная женщина, шепчет стереотип, в отличие от женщины западной, должна боготворить мужчин и беспрекословно им подчиняться. Западная женщина учится и делает карьеру, восточная – выходит замуж, рожает десяток-другой детей, нянчит их днями и ночами, а когда становится страшной и толстой, ее коварный муж женится второй раз, причем обязательно на молодой красавице. Или на двух сразу. Западная женщина независима от мужчины финансово и морально, восточная – совершенно бесправна перед лицом закона и общества. Западная делает, что хочет, восточная – что прикажут.
Так ли это на самом деле? Как говаривал мой научный руководитель, у меня на этот вопрос есть два ответа: «отнюдь» и «черта с два» – предпочитаю второй.
Затурканные, покорные и забитые жизнью существа женского пола водятся в рассказах Татьяны Толстой, а Иран – родина Шахерезады. Ее наследницы, по моим наблюдениям, отличаются удивительной хитростью и силой духа. Что, впрочем, в глаза не бросается, поскольку эти, безусловно, полезные качества обычно идут в комплекте с обаянием и поразительной женственностью, которая в наших широтах встречается все реже. Если уж проводить литературные аналогии и выискивать знакомые типажи, то иранки – это те мудрые жены, которые переодеваются в костюмы своих мужей, чтобы быть судьями в самых трудных и опасных для жизни случаях. Это те дочери, которые завернувшись в рыболовные сети, ни голые, ни одетые, ни пешие, ни конные верхом на осле прибывают к шаху и спасают своих отцов от гнева самодура. Это те хитрющие тетки, которые помогают незадачливому простаку, отдавшему на сохранение богатому купцу весь свой заработок. В общем, Шахерезада любила описывать женщин своего типа, поэтому в «1001 ночи» иранок тьма тьмущая.
Но конкретные примеры более наглядны.
Первой иранкой, с которой я познакомилась, была сестра моего мужа. Она приехала в аэропорт в составе многочисленной (тут без всяких преувеличений) встречающей меня делегации (впервые в Иран я отправилась совершенно одна, еще до свадьбы, поэтому моя будущая родня резонно рассудила, что без моральной поддержки мне не обойтись). Приехала, во-первых, чтобы мне было приятно, во-вторых, потому что ей хотелось увидеть невесту любимого брата как можно скорее и, в-третьих (на этот пункт обратите, пожалуйста, особое внимание), потому, что она водит машину лучше всех в семье, а дорога Тегеран–Сари очень опасная и крайне тяжелая. То, что за рулем ей нет равных, признают все ее братья, ее отец и ее муж. Это данность.
Конечно, я многое слышала о ней задолго до первой моей поездки в Иран. Я знала, что она работает тренером по фитнесу в собственном спортзале, что она год назад вышла замуж и самостоятельно (муж-то занят) занимается обустройством своей квартиры (читай: самостоятельно раздает пинки рабочим, которые красят стены и делают мебель, самостоятельно выбирает смесители-унитазы-фурнитуру-шкафчики-тарелочки; потом, правда, выяснилось, что и подпилить-подкрасить-просверлить-подключить она, в случае острой необходимости, тоже может самостоятельно).
Когда я впервые увидела ее мужа, то моментально поняла, кто в их семье главный. Он, в принципе, общительный, совершенно адекватный во всех ситуациях человек. Но в присутствии своей жены этот восточный «деспот» лишь смотрит на нее влюбленными глазами и молчит, будто мнения своего у него нет и не было.
Вы можете подумать, что золовка моя – типичный генерал в юбке, каких хватает в любой точке земного шара, и ничего специфически иранского в ней нет. Опять отнюдь. Потому что, кроме всего прочего, эта глава семьи обладает всем набором чисто женских добродетелей, которые полагается иметь любой примерной жене. Сестра моего мужа просто невероятно готовит (в прошлом году она даже проводила кулинарные семинары). Глядя на ее квартиру можно решить, что обустраивал ее какой-нибудь именитый дизайнер. Продумано все до последней мелочи: от стеклянного подсвечивающегося шкафчика с авторской скульптурой, до кухонной посуды (с разными наборами для обеда и ужина). Превосходный вкус, чувство цвета, формы и меры, умение не просто красиво все расставить, но и создать в доме атмосферу уюта – я все еще говорю о сестре своего мужа. Плюс к этому она коллекционирует игрушки, шьет одежду и умеет делать рисунки на кофе. А еще… Продолжать можно до бесконечности.
Вторая иранка, о которой я собираюсь поведать, поразила бы меня значительно меньше, если бы не короткий, но занимательный рассказ мужа. Речь идет о жене его друга, Фархада. Я познакомилась с этой семьей на нашей свадьбе. Друг мне понравился, а жена его показалась тихой серенькой мышкой. Когда я сказала об этом мужу, он хмыкнул и напомнил, что в тихом омуте водится всякое.
Муж знает Фархада с детства. Вначале они вместе учились в школе, потом в университете. Они жили в одной комнате в общаге, ели в одной столовке, вместе ходили в походы, вместе занимались бизнесом. Так что Фархад не так себе друг, а, можно сказать, один из самых близких и лучших друзей. После университета он окончательно осел в Сари, женился, а мой (тогда еще будущий) муж уехал в Украину учить русский язык. Во время учебы он бывал в Иране раз в год. Ну, максимум два раза. Приезжал всего на пару недель и, учитывая огромное количество жаждущих повидаться с ним родственников, времени на друзей у него практически не оставалось.
Но однажды они с Фархадом все-таки решили встретиться. Договорились пойти выпить чаю, подошли к кафе, поздоровались, сказали друг другу пару слов, но не успели даже сесть за столик, потому что Фархаду позвонила жена. Он говорил с ней довольно долго, и речь его сводилась к нескольким фразам: «да, дорогая», «сейчас, дорогая» и «конечно, дорогая». Потом Фархад положил трубку, извинился и ушел. Чаю с лучшим другом, одноклассником и одногруппником, который живет у черта на рогах и бог знает, когда оттуда вернется, они так и не выпили. Причем с женой ничего плохого не случилось, муж узнавал. Она просто… ну, заскучала, что ли.
А еще Фархад в присутствии жены не здоровается на улице со знакомыми женщинами. Проходит мимо, будто их и нет. А без жены здоровается.
Эта женщина такая же хорошая хозяйка, как и моя золовка. Она работает медсестрой, растит двух маленьких сыновей-погодок, отлично готовит, радушно принимает гостей и неплохо рисует.
Иногда бывает так, что женщина практически полностью вписывается в стереотип, и лишь отдельные ее высказывания (а значит, и убеждения, которые за ними стоят) напоминают о том, что сложившийся образ нуждается в уточнении.
Вот моя свекровь, например: вышла замуж, растила детей, занималась хозяйством (ну, и сейчас занимается). Одним словом, классический образец восточной женщины и идеальной жены, соответствующей всем исламским канонам и заодно нашим представлениям о них.
Своеобразным отдыхом и даже иногда лекарством для нее является шоппинг. Когда моя свекровь ходит по магазинам, то совершенно не устает, у нее ничего не болит, а настроение, и так обычно хорошее, улучшается в разы. Однажды, после многочасового квеста по киевским бутикам и приобретения семи мешков подарков всем-всем родственникам, я в шутку заметила, что ее мужу, вероятно, можно только посочувствовать: все-таки довольно затратное хобби. И свекровь моя ответила абсолютно серьезно, логично и, в общем-то, правильно. Но, в то же время, слова ее для меня, свободной западной женщины, были настолько удивительными и неожиданными, что я с радостью пересказываю их всем интересующимся судьбами «бесправных» мусульманок:
– Почему нужно сочувствовать моему мужу? Я же работаю не меньше, чем он. Я занимаюсь домом, я вырастила его детей. Я имею право ездить туда, куда захочу, и покупать все, что сочту необходимым. Зарабатывать столько, сколько нужно мне, – его обязанность.
И вот после такого высказывания меня уже почти совсем не удивил зять нашего друга, отец двух взрослых дочерей и муж единственной иранки (из наших знакомых), которая до сих пор искренне полагает, что исламская революция существенно повысила уровень моральности в иранском обществе, что девочки не должны учиться с мальчиками, а в присутствии мужчин обязаны покрывать волосы. Соответственно, дочери ее придерживаются этих же правил, причем, похоже, исламские законы даже самой младшей, четырнадцатилетней девушке, не в тягость, а в радость.
Вообще эта семья просто замечательная. Я говорю абсолютно серьезно. Мы дважды гостили у них в Тегеране, и я не устаю ими любоваться. Если мне понадобиться нарисовать портрет идеальной семьи, я изображу, как эта мама готовит ужин, девочки накрывают на стол, а их отец им помогает. Все женщины в платках. Как иначе? Ведь у них в гостях чужой мужчина (т. е. мой муж). А идеальность должна выражаться не в том, что они делают и как одеты, а в том, как они друг на друга смотрят. Эта смесь сияющей любви, внутренней уверенности и чувства собственного достоинства, которая будет хорошо видна в глазах всех персонажей моей картины, убедит зрителей в том, что отношения в этой семье не просто хорошие, а очень хорошие, что все тут довольны жизнью, друг другом и очень счастливы.
Так вот. Глава идеальной и довольно религиозной семьи, все члены которой, кажется, руками и ногами поддерживают патриархальную модель ячейки общества, однажды со вздохом сказал моему мужу:
– Что бы ни было, а мы всегда под каблуком у наших женщин.
Ему, конечно, виднее.
Часть 2. Работа и быт.
Часть 3. Закон (брачный контракт)
Часть 4. Ограничения и запреты
Так ли это на самом деле? Как говаривал мой научный руководитель, у меня на этот вопрос есть два ответа: «отнюдь» и «черта с два» – предпочитаю второй.
Затурканные, покорные и забитые жизнью существа женского пола водятся в рассказах Татьяны Толстой, а Иран – родина Шахерезады. Ее наследницы, по моим наблюдениям, отличаются удивительной хитростью и силой духа. Что, впрочем, в глаза не бросается, поскольку эти, безусловно, полезные качества обычно идут в комплекте с обаянием и поразительной женственностью, которая в наших широтах встречается все реже. Если уж проводить литературные аналогии и выискивать знакомые типажи, то иранки – это те мудрые жены, которые переодеваются в костюмы своих мужей, чтобы быть судьями в самых трудных и опасных для жизни случаях. Это те дочери, которые завернувшись в рыболовные сети, ни голые, ни одетые, ни пешие, ни конные верхом на осле прибывают к шаху и спасают своих отцов от гнева самодура. Это те хитрющие тетки, которые помогают незадачливому простаку, отдавшему на сохранение богатому купцу весь свой заработок. В общем, Шахерезада любила описывать женщин своего типа, поэтому в «1001 ночи» иранок тьма тьмущая.
Но конкретные примеры более наглядны.
Первой иранкой, с которой я познакомилась, была сестра моего мужа. Она приехала в аэропорт в составе многочисленной (тут без всяких преувеличений) встречающей меня делегации (впервые в Иран я отправилась совершенно одна, еще до свадьбы, поэтому моя будущая родня резонно рассудила, что без моральной поддержки мне не обойтись). Приехала, во-первых, чтобы мне было приятно, во-вторых, потому что ей хотелось увидеть невесту любимого брата как можно скорее и, в-третьих (на этот пункт обратите, пожалуйста, особое внимание), потому, что она водит машину лучше всех в семье, а дорога Тегеран–Сари очень опасная и крайне тяжелая. То, что за рулем ей нет равных, признают все ее братья, ее отец и ее муж. Это данность.
Конечно, я многое слышала о ней задолго до первой моей поездки в Иран. Я знала, что она работает тренером по фитнесу в собственном спортзале, что она год назад вышла замуж и самостоятельно (муж-то занят) занимается обустройством своей квартиры (читай: самостоятельно раздает пинки рабочим, которые красят стены и делают мебель, самостоятельно выбирает смесители-унитазы-фурнитуру-шкафчики-тарелочки; потом, правда, выяснилось, что и подпилить-подкрасить-просверлить-подключить она, в случае острой необходимости, тоже может самостоятельно).
Когда я впервые увидела ее мужа, то моментально поняла, кто в их семье главный. Он, в принципе, общительный, совершенно адекватный во всех ситуациях человек. Но в присутствии своей жены этот восточный «деспот» лишь смотрит на нее влюбленными глазами и молчит, будто мнения своего у него нет и не было.
Вы можете подумать, что золовка моя – типичный генерал в юбке, каких хватает в любой точке земного шара, и ничего специфически иранского в ней нет. Опять отнюдь. Потому что, кроме всего прочего, эта глава семьи обладает всем набором чисто женских добродетелей, которые полагается иметь любой примерной жене. Сестра моего мужа просто невероятно готовит (в прошлом году она даже проводила кулинарные семинары). Глядя на ее квартиру можно решить, что обустраивал ее какой-нибудь именитый дизайнер. Продумано все до последней мелочи: от стеклянного подсвечивающегося шкафчика с авторской скульптурой, до кухонной посуды (с разными наборами для обеда и ужина). Превосходный вкус, чувство цвета, формы и меры, умение не просто красиво все расставить, но и создать в доме атмосферу уюта – я все еще говорю о сестре своего мужа. Плюс к этому она коллекционирует игрушки, шьет одежду и умеет делать рисунки на кофе. А еще… Продолжать можно до бесконечности.
Вторая иранка, о которой я собираюсь поведать, поразила бы меня значительно меньше, если бы не короткий, но занимательный рассказ мужа. Речь идет о жене его друга, Фархада. Я познакомилась с этой семьей на нашей свадьбе. Друг мне понравился, а жена его показалась тихой серенькой мышкой. Когда я сказала об этом мужу, он хмыкнул и напомнил, что в тихом омуте водится всякое.
Муж знает Фархада с детства. Вначале они вместе учились в школе, потом в университете. Они жили в одной комнате в общаге, ели в одной столовке, вместе ходили в походы, вместе занимались бизнесом. Так что Фархад не так себе друг, а, можно сказать, один из самых близких и лучших друзей. После университета он окончательно осел в Сари, женился, а мой (тогда еще будущий) муж уехал в Украину учить русский язык. Во время учебы он бывал в Иране раз в год. Ну, максимум два раза. Приезжал всего на пару недель и, учитывая огромное количество жаждущих повидаться с ним родственников, времени на друзей у него практически не оставалось.
Но однажды они с Фархадом все-таки решили встретиться. Договорились пойти выпить чаю, подошли к кафе, поздоровались, сказали друг другу пару слов, но не успели даже сесть за столик, потому что Фархаду позвонила жена. Он говорил с ней довольно долго, и речь его сводилась к нескольким фразам: «да, дорогая», «сейчас, дорогая» и «конечно, дорогая». Потом Фархад положил трубку, извинился и ушел. Чаю с лучшим другом, одноклассником и одногруппником, который живет у черта на рогах и бог знает, когда оттуда вернется, они так и не выпили. Причем с женой ничего плохого не случилось, муж узнавал. Она просто… ну, заскучала, что ли.
А еще Фархад в присутствии жены не здоровается на улице со знакомыми женщинами. Проходит мимо, будто их и нет. А без жены здоровается.
Эта женщина такая же хорошая хозяйка, как и моя золовка. Она работает медсестрой, растит двух маленьких сыновей-погодок, отлично готовит, радушно принимает гостей и неплохо рисует.
Иногда бывает так, что женщина практически полностью вписывается в стереотип, и лишь отдельные ее высказывания (а значит, и убеждения, которые за ними стоят) напоминают о том, что сложившийся образ нуждается в уточнении.
Вот моя свекровь, например: вышла замуж, растила детей, занималась хозяйством (ну, и сейчас занимается). Одним словом, классический образец восточной женщины и идеальной жены, соответствующей всем исламским канонам и заодно нашим представлениям о них.
Своеобразным отдыхом и даже иногда лекарством для нее является шоппинг. Когда моя свекровь ходит по магазинам, то совершенно не устает, у нее ничего не болит, а настроение, и так обычно хорошее, улучшается в разы. Однажды, после многочасового квеста по киевским бутикам и приобретения семи мешков подарков всем-всем родственникам, я в шутку заметила, что ее мужу, вероятно, можно только посочувствовать: все-таки довольно затратное хобби. И свекровь моя ответила абсолютно серьезно, логично и, в общем-то, правильно. Но, в то же время, слова ее для меня, свободной западной женщины, были настолько удивительными и неожиданными, что я с радостью пересказываю их всем интересующимся судьбами «бесправных» мусульманок:
– Почему нужно сочувствовать моему мужу? Я же работаю не меньше, чем он. Я занимаюсь домом, я вырастила его детей. Я имею право ездить туда, куда захочу, и покупать все, что сочту необходимым. Зарабатывать столько, сколько нужно мне, – его обязанность.
И вот после такого высказывания меня уже почти совсем не удивил зять нашего друга, отец двух взрослых дочерей и муж единственной иранки (из наших знакомых), которая до сих пор искренне полагает, что исламская революция существенно повысила уровень моральности в иранском обществе, что девочки не должны учиться с мальчиками, а в присутствии мужчин обязаны покрывать волосы. Соответственно, дочери ее придерживаются этих же правил, причем, похоже, исламские законы даже самой младшей, четырнадцатилетней девушке, не в тягость, а в радость.
Вообще эта семья просто замечательная. Я говорю абсолютно серьезно. Мы дважды гостили у них в Тегеране, и я не устаю ими любоваться. Если мне понадобиться нарисовать портрет идеальной семьи, я изображу, как эта мама готовит ужин, девочки накрывают на стол, а их отец им помогает. Все женщины в платках. Как иначе? Ведь у них в гостях чужой мужчина (т. е. мой муж). А идеальность должна выражаться не в том, что они делают и как одеты, а в том, как они друг на друга смотрят. Эта смесь сияющей любви, внутренней уверенности и чувства собственного достоинства, которая будет хорошо видна в глазах всех персонажей моей картины, убедит зрителей в том, что отношения в этой семье не просто хорошие, а очень хорошие, что все тут довольны жизнью, друг другом и очень счастливы.
Так вот. Глава идеальной и довольно религиозной семьи, все члены которой, кажется, руками и ногами поддерживают патриархальную модель ячейки общества, однажды со вздохом сказал моему мужу:
– Что бы ни было, а мы всегда под каблуком у наших женщин.
Ему, конечно, виднее.
Часть 2. Работа и быт.
Часть 3. Закон (брачный контракт)
Часть 4. Ограничения и запреты
Re: Добавлю и свое спасибо + вопросы
О книжке я пока даже думать стесняюсь. Все-таки я там не живу и, наверное, будет неправильно писать книгу со слов мужа :) Ну, посмотрим.
Пока что - если Вас интересует книжка про Иран - могу только порекомендовать обратиться к
Теперь о Ваших вопросах.
1. Дело в том, что я в основном имею дело с иранцами, которые либо живут/долгое время жили в Украине, либо же родственники мужа, который сам долго жил в Украине и многое им рассказывал. Поэтому если у них и ибыли какие-то стереотипы, то они давно разрушены. Когда к нам сюда впервые приехал брат мужа, я спросила его, что его тут поразило. Он ответил: "ничего, все именно так, как брат и рассказывал" :) Это первая причина, по которой я мало слышала о таких стереотипах.
Вторая причина заключается в том, что если даже в глубине души иранцы считают всех русских/украинцев/европейцев горькими пьяницами, законченными проститутками и чем еще нас принято считать, то они мне в жизни об этом не скажут. Потому что не принято говорить людям в лицо неприятные вещи, даже если это неприятное и не относится ко мне лично.
Что точно могу сказать. Во-первых, знают о нашем (украинском) футболе. Шевченко, "Шахтар", "Динамо" - мой муж об этом с ними точно не говорит :) Но в Иране вообще очень любят футбол, так что ничего удивительного. Во-вторых, знают об алкоголе и действительно думают, что тут пьют постоянно. Я об этом узнала случайно: когда моя свекровь вздохнула с облегчением, увидев, что у нас в доме нет алкоголя, когда родня в Иране предложила выипить и страшно удивилась нашему отказу. Но наличию алкоголя в свободном доступе они (ну, по крайней мере, некоторая часть иранцев) скорее завидуют, чем осуждают. Они-то вынуждены прятаться.
Что еще? Мафия. Когда муж ехал в Киев, он даже в какой-то электронной энциклопедии нашел, что Украина - это страна, которой правит мафия. К сожалению, местные реалии только убеждают иранцев в правильности этого стереотипа.
Re: Добавлю и свое спасибо + вопросы
Да, это я не сообразил, конечно "поголовные пьяницы" )))
Насчет "вынуждены прятаться" - думаю, что все же не все.
Приезжал как-то в Екатеринбург один иранец, проучившийся к тому времени несколько лет в Москве. Его попросили произнести тост. Оказалось, что это первый раз в жизни (в ~35 лет). Спиртного до этого в руках не держал. Правда в Москву он приехал уже с женой и дочкой - в студенческих сабантуях, следовательно, не участвовал.
Re: Добавлю и свое спасибо + вопросы